Мы проиграем, когда майбахов в Киеве станет больше, чем старых пикапов на фронте

Воюем, воруем или гуляем? В позапрошлую пятницу мы приехали на запорожское направление. На одном из блокпостов нас спросили полицейские: где страховка на британский пикап, почему машина зеленая, мы волонтеры или журналисты, где пропуск, где удостоверение волонтера, почему не заполнен акт и предложили вернуться и заехать в комендатуру. Но в конце концов пропустили.

Мы встретились с военными возле нашего подбитого танка. Один из них сделал шаг вперед в первый день полномасштабного вторжения и пошел воевать вместе с женой. За время после вторжения я видел его много раз. И каждый раз в другом состоянии. Это очень разные состояния усталости и истощения. Но он ни разу об этом так и не сказал.

Рекомендуем:

В Киеве ресторан месяцами нарушал комендантский час: как отреагировали в МВД

Возле нас каждые пять минут неподалеку раздавались выходы, а в нескольких шагах почти на автомате улыбающиеся и заряженные военные выгружали танки один за другим.

Уже другие ребята рассказывали о том, что экипаж подбитого танка погиб, о тридцати раненых на минувшей неделе в течение суток, об эвакуации на Ланосе в багажнике, о турникетах, которые советуют использовать для ноги, потому что для руки они не подходят. О том что, конечно, опять нужен хотя бы один мавик, ночники, турникеты, аптечки, окклюзионные накладки, гемостатический бинт.

С одним из этих ребят мы познакомились уже во время вторжения на дороге возле киоска с кофе среди заброшенных домов.

Другие мои знакомые на войне с чувством вины часто повторяют фразу: это лишь самое необходимое. То есть люди, как и сотни тысяч людей, живут в системе координат, где самое необходимое — турникет или мавик, а не текила и караоке до утра.

Нам рассказывали о том, что из четырех машин, которые мы привезли в течение года — все четыре уже не едут, а две из них уже не поедут никогда. О том, что нисан навара, который мне подарили на прошлый день рождения, а я передал им — это самая счастливая машина из всех, что у них были. Потому что она много раз вытаскивала из беды и до сих пор в лучшем из всех четырех автомобилей состоянии.

О выходе с позиций и предстоящем контрнаступлении врага. О самом распространенном характере ранений. О том, чем бьют захватчики. О том, как бывает ночью, когда ощупью маневрируют танки, обманывая врага.

По дороге домой я постоянно представлял: каково это, когда меня раненого кладут в багажник ланоса. Вернувшись в Киев, я поспал несколько часов. На этот раз на въезде в город нас пропустили, а не предложили ждать до пяти. Потому что в Киеве строгие ограничения. И уже вечером того же дня мы подъехали к ресторану Бохо. Где парень того же возраста, что и мои вчерашние собеседники, похоже, под действием наркотиков и с сильным запахом алкоголя начал рассказывать, что те двести человек, которые пьют и гуляют в бохо ночью просто устали от войны, хотят попеть и поедут домой спать.

"Домой спать". Я уверен на сто процентов в том, что все эти люди от слова вообще не понимают, что это за роскошь — "поехать домой" и тем более, что это за роскошь — спать, когда хочешь.

Этот один из главных в столице центров приема алкоголя и "порошков" находится в двух километрах от главного в стране центра принятия решений.

Многие из людей, причастных к власти, считают, что материалы о "батальоне Монако" или такие, как этот, играют на руку врагу и используются врагом как ИПСО.

В то же время остается иметь надежду, что эти же люди наконец осознают, что Россия может и не побеждать нас на поле боя и, собственно, к этому она и стремилась и стремится. Они могут одержать победу внутри страны усилиями и за счет коррупции и разделения общества. И тот факт, что журналисты привлекают к этому внимание - несет решение, а не угрозу. Угроза - это когда и если это разделение не остановить. Угроза - это когда новых майбахов станет больше чем старых пикапов.

Разделение на богатых и бедных незаметно но самоотверженно начали пограничники и таможенники. Поэтому мы сразу начали работать в этом направлении, а потом поехали "догонять" тех, кто сбежал или уехал "волонтерить" в Монако или Вену, как сын Кернеса или брат Кауфмана. С тех пор в страну вынуждены были вернуться многие люди.

Далее разделение продолжили военкомы. Абсолютно "незаметно" для всех (в том числе компетентных органов) они уничтожили мобилизационную систему. Создав стратегическую опасность, когда одних людей невозможно демобилизовать, а других — мобилизовать. Эти два шага к тому же умножили на ноль эффективность тыла. Потому что человек, который откупился, не будет ежедневно представлять себя на месте такого же парня в окопе, а потому даже в тылу будет делать меньше и никогда не станет сервисом для солдата. И мы приложились к тому чтобы привлечь внимание к военкомам и перезапустить систему. Хотя понятно, что откатить назад уже почти невозможно, потому что половина "инвалидов" уже поехала натоптанной к глине тропинкой.

Далее правоохранители, чиновники и даже депутаты снова "незаметно" доделили общество на богатых и бедных. Когда ты можешь уехать, сбежать, ездить по закрытому мосту, пить в три часа в клубе в центре Киева, а в четыре поехать в другой. Именно так мы и дошли до той точки, в которой сейчас будущее кажется хуже настоящего.

В шести или восьми часах от осеннего столичного вайба есть те, кто шагнули вперед. Сложно сказать, какой процент страны понятия не имеет о сложностях того, что теперь для женщин и мужчин в пикселе характеризуется, как жизнь. Хотя по большей части оно имеет лишь физиологические проявления, а все остальное занимает или забирает война.

Эти люди осознают, что от их работы зависят их жизни и наши с вами. В прошлом году во время интервью Маси Найем, который тогда только что пришел в себя после тяжелого ранения, сказал мне: чем больше продлится война — тем больше людей почувствуют ее и изменятся. Но как они теперь должны это почувствовать? Как - когда они купили другую реальность.

Реальность - она не в больших и далеких от фронта городах. Реальность - там. Потому что все что мы здесь считаем своей жизнью может очень быстро исчезнуть. Как это уже было 24 февраля прошлого года. Может быстро исчезнуть, если защищающие наше государство решат "пожить". Знакомое слово, не так ли? Решат "устать от войны".

Некоторые скажут: "это просто ресторан. Скатились к тому, что гоняете посетителей генделя". А я отвечу, что это один из важнейших материалов, который либо может повлиять на пропасть между реальностью военного положения и реальностью, которую можно приобрести за деньги во время военного положения, либо мы можем погибнуть и проиграть. Или проиграть и погибнуть.

Кто-то скажет: "таких индивидов немного", "вернутся военные - будет в порядок" но пока есть ощущение, что может быть и наоборот. Потому что наши военные не вернутся пока мы не одержим победу.

Потому что в результате этой войны "дутиков" в Гуччи, которые с ресурсами "в моменте", но до сих пор не в курсе, что происходит и какой ценой, может остаться больше, чем искалеченных свидетелей борьбы за независимость страны. Борьбы за независимость страны, а не за Бохо, Биарриц, айтишника Никиту и других, кто может демонстративно позволить себе больше, чем все остальные. Чем другие маленькие и большие бары и рестораны. Чем другая молодежь.

Сейчас цель России - чтобы мрак в тылу и мрак за линией фронта приблизились как можно ближе друг к другу. Чтобы плохо было и там и здесь. Чтобы за спинами у наших защитников и защитниц был такой же ад как и перед ними. И судя по тому, что то, что вы увидели в материале "Уставшие от войны" мы зафиксировали в День защитников и защитниц, Россия имеет успехи.

"Потеря сына. Очень большие надежды, что это не зря". Это сказал мне отец аэроразведчика Феликса Куртанича во время интервью в июне прошлого года. Но будет ли так?

Потому что пока одни парни и девушки гибнут за равные правила, гибнут за то чтобы мы не были Россией, другие в тылах ведут ожесточенную, дерзкую и довольно демонстративную борьбу за неравные правила со всеми последствиями.

Пока одни парни и девушки вдали от дома воюют за то, чтобы освободить село, другие — делают вид, что не могут закрыть ночью какой-то клуб в центре Киева.

И способность первых и несостоятельность вторых связаны и взаимозависимы больше, чем нам кажется. И чем дальше, тем сильнее мы будем это чувствовать.

Источник

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред