В ситуации катастрофы управление имеет специфическую особенность: любые решения лишь ускоряют ее. При этом любая бюрократическая машина в принципе не может не генерировать решения, а потому катастрофа всегда напоминает воронку, когда скорость течения по мере приближения к точке "схлопывания" лишь увеличивается.
Происходящее в Украине подчиняется этой закономерности. Кремль попал в ситуацию, когда любое решение ведет к краху. "Партия войны", публичным лицом которой становится Кадыров, выразила крайне негативное отношение к озвученным Мединским итогам (пускай и очень промежуточным) переговоров, сегодня он же весьма жестко прошелся по Пескову, хотя, казалось бы, ранее между ними были вполне приязненные отношения. Лозунг "Война до победного конца" обрел своё лицо.
Проблема в том, что победный конец здесь не то что не просматривается, он даже неясно, каким вообще может быть. Любой результат при таком лозунге будет объявлен недостаточным. Кроме, конечно, безоговорочной капитуляции, но уже понятно, что ее не будет.
Читайте такжеПочему Россия так быстро отступила от Киева
Зеленский при этом в недавнем обращении к населению Украины (а десятиминутные ролики ежедневных выступлений стали своего рода ритуалом) сказал, что Украина выиграла главное – время, что звучит, кстати, крайне здраво: при внезапном наступлении противника главной целью обороняющегося всегда было и будет сбить его с темпа, вынудить встать и завязнуть. И главное – вынудить начать отход, пускай даже на второстепенных участках.
Отвод сил из Киевской области (а по некоторым сообщениям намечается отход вообще по всему северу, включая и левобережье Украины) – признак критического дефицита ресурса. Война, как и любая система, подчиняется всем тем закономерностям, которые присущи любым системам, и отход с севера маркирует начало системного кризиса этой "спецоперации".
Системный кризис можно преодолеть, но только через перераспределение ресурса, что и происходит в виде перегруппировки сил и направления их на другие участки фронта "спецоперации" (как бы дико ни сочетались бы эти два слова). Куда направляются силы, в целом понятно: за российским командованием остается чуть ли ни единственный внятный шаг – попытка окружения донбасской группировки ударом южнее Харькова. Понятно, что это читается и украинским командованием, а потому в следующие пару недель на этом участке неизбежно возникает мясорубка, так как деваться, в общем-то, некуда – нужен результат.
Читайте такжеПочему Путину нужно закончить войну с Украиной до 9 мая
Есть, конечно, вариант, что российские войска снова попытаются прорваться через Одессу к Приднестровью (что, в общем-то, создаст для Украины ситуацию утраты выхода к морю, и это явно компенсирует не-освобождение Донбасса), но хождение по побережью, да еще и в низинах достаточно крупных рек, лиманов и прочих природных препятствий – мероприятие не из простых. Хотя интеллектуальная мощь российского руководства такова, что оно может и не обратить внимание на подобные досадные мелочи.
В любом случае маневрировать придется тем, что осталось, а через две-три (максимум) недели интенсивных боев этот ресурс тоже существенно сократится. И если результата не будет снова (а это вариант фифти-фифти), то возникнет вопрос с новым перераспределением оставшегося. Проще говоря – откуда придется выводить войска в этот раз. Где "сокращать линию фронта".
Зафиксировать положение дел, повторюсь, невозможно: "партия войны" будет требовать продолжения при любом результате, причем чем меньше шансов, тем более агрессивными станут ее требования. Это и есть состояние "воронки", которая с каждым полным оборотом будет только сжиматься и ускоряться. Пока не сойдется в точку.
Эль Мюрид, военный эксперт, блогер
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Facebook
