Я не знаю, когда война закончится. А заодно не знаю где, как и чем именно. Зато я примерно знаю, что произойдет после.
Каждая страна спорит о самой себе, и мы не являемся исключением. До войны мы сравнивали Восток и Запад. Европейский союз с Таможенным. ОДКБ из НАТО. Отныне все это в прошлом.
В том будущем, которое наступит после войны, места для сторонников Москвы просто не останется. Одни сменятся, другие уедут. Послевоенная Украина получит прививки от собственного прошлого, и вряд ли мы увидим рецидивы.
А потому спорить мы станем совсем о другом. Вероятно, главная дилемма нашего будущего будет упираться в раскол "нам должны"/"мы должны".
Одни скажут, что Украина прикрыла собой Европу. Что мы стали щитом для цивилизации. Что именно нам выпало остановить новых варваров и спасти континент. Жертва требует вознаграждения сполна, скажут они, а значит, настало время принимать дары без счета-меры.
Мы услышим о том, что западная помощь должна поступать без условий. Что схема "деньги в обмен на реформы" - это кощунство в отношении погибших. Сторонники концепции "нам должны" объявят требование бороться с коррупцией – цинизмом и неуважением.
В этой системе координат донорам будет выпадать роль "золотой антилопы". Которая должна раскошеливаться несмотря на то, кто и как распоряжается полученным. Сторонники этого подхода будут продавать своим избирателям мотив обиды, философию жертвы и идеологию иждивенчества.
И это будет иметь немалый спрос. В конце концов, страна и вправду платит за войну огромную цену. Одни останутся без родных, другие – без домов, третьи – без здоровья. Наша страна фрустрирована войной – и многие связывают с ее окончанием приход "золотого века". И потому будут готовы довольствоваться сиюминутным, жертвуя стратегическим. Предпочтут обезболивающее перед лекарством.
Пока Запад будет пытаться взять в союзники украинское общество ради изменения довоенных правил игры, некоторые отечественные политики попытаются перехватить инициативу ради сохранения этих самых правил. А потому формулой нового популизма станут обвинения в пресечении к ничтожному и мелочности – в адрес спасенной Европы. И если для этого популистам придется осваивать риторику и словарь евроскептиков, они не остановятся.
По другую сторону баррикад окажется философия "мы должны". Ее сторонники также будут подчеркивать, что Украина боролась не только за саму себя. Что наша страна принесла на алтарь своей и чужой свободы очень большую жертву. Но единство тезиса не означает единства вывода. А потому они будут делать акцент на том, что "все должно быть не зря".
Они будут говорить, что прежняя парадигма умерла. Что жить по старинке уже не получится. Что безальтернативность западных денег – это единственный шанс для Украины провести реформы и стать эффективной.
Они будут говорить о борьбе с коррупцией и институте репутации. О социальных лифтах и дебюрократизации. О том, что за свою победу Украина заплатила слишком дорого, чтобы снова упустить шанс. Сам факт начала войны они будут связывать с тем, что страна долго играла в половинчатые решения, а потому не стала членом НАТО до 24 февраля.
Они будут язвительными и злопамятными. Начнут требовать инвестиций в армию и развитие ВПК. Начнут говорить о перспективах российского реванша и отравлять многим радость от долгожданного мира. В их риторике тезисов о "свободе" будет больше, чем разговоров о "равенстве", а потому их будут называть "социал-дарвинистами" и обвинять в равнодушии к "маленькому человеку".
Причем эти два подхода будут делить людей даже на бытовом уровне.
Одни скажут, что принесенная ими лично жертва является достаточной, чтобы претендовать на пожизненное содержание. Из уст других слово "патернализм" будет звучать как ругательство. Одни будут настаивать, что перенесенного Украиной достаточно, чтобы почивать на лаврах. Другие станут говорить, что цена, заплаченная за победу, включает в себя слишком большой налог на довоенную неэффективность.
Прямо сейчас будущее Украины решается на поле боя. Но война закончится и наступит время внутренней дискуссии. Различные лагеря будут продавать избирателю идею благополучия. Но если когда-то мы ломали копья вокруг того, "с кем нам быть", то теперь наконец подступимся к вопросу о том, "какими нам быть".
Иногда мало победить "внешнего путина". Иногда надо еще справиться с "внутренним орбаном".