Как мы ведем самую масштабную войну на континенте за последние восемьдесят лет

Война разделила украинские города на прифронтовые и тыловые.

Знаете, что первое бросается в глаза, когда выезжаешь в Европу после двадцати месяцев жизни в воюющей стране?

Ничего.

Между улицами Киева и Варшавы, Львова и Праги нет никакой визуальной разницы. Да, сначала ты будешь путать гражданскую авиацию со звуком летящей ракеты. Будешь привыкать к тому, что в Европе нет комендантского часа. Но в остальном реальность западных городов ничем не отличается от реальности многих украинских.

Различия проявляются в тот миг, когда начинаешь говорить с людьми. Потому что украинцы и поляки, украинцы и чехи беспокоятся о разных вещах. Но если кто-то решит искать различия в том, как выглядят улицы, он рискует не обнаружить контраста. И это, возможно, самое главное впечатление от моего первого армейского отпуска.

Война разделила украинские города на прифронтовые и тыловые. Пока что первым приходится жить в реалиях военного времени, вторые, к счастью, могут позволить себе сталкиваться с войной лишь изредка. И этот комфорт тыловой реальности - это лишь напоминание, что с первого дня войны Украина не осталась в одиночестве.

Роль тыла для украинского фронта взял на себя Запад. Он не только дает украинской армии оружие. Не только поставляет нам снаряды. Не только размещает украинские военные заказы на своих заводах. Он еще и удерживает украинскую экономику.

Именно он ежемесячно вливает миллиарды в украинский бюджет. Благодаря западным деньгам Украина финансирует социальные расходы, платит пенсии пожилым людям и зарплаты бюджетникам. Украинская экономика подключена к внешней системе жизнеобеспечения, а потому значительно в меньшей степени ощущает на себе бремя военного времени.

У нас нет лимитов на потребление – и карточную систему мы видели только в кино. Мы не имеем ограничений на импорт - и украинским гражданам доступно все, включая автомобили. У нас нет дополнительных налогов на войну – если не считать косметического 1,5-процентного военного сбора. Никто не обязывает украинских налогоплательщиков покупать облигации военного займа.

Кирилл Данильченко подробно писал о том, как сказалась Вторая мировая на американских гражданах. О том, как запретили продавать новые автомобили на внутреннем рынке – они были доступны только медикам, полицейским и священникам. О том, как новые шины продавались только водителям такси и грузовиков. О лимитах на продажу бензина - не более 11 литров в неделю.

Боевые действия не велись на территории США, но там нормировали продажу сахара, угля, дров и мазута. Была введена карточная система. Под регуляцию попадала торговля мясом, сырами, маслом, макаронами, сгущенкой и кофе. Централизованно собирали металлолом, резину и цветные металлы. Вместо парковых зон - общественные огороды. Зато каждые пятьдесят минут с завода сходил новый военный самолет.

Бесспорно, можно возразить, что все перечисленное – это следствие не так самой войны, как паралича мировой торговли. Что с 1939 по 1945 страдали даже нейтральные страны. Что та же Швеция ни с кем не воевала, но карточная система была введена и там. Относительно комфортный быт украинского тыла держится на том, что наша война – не мировая, а потому не привела к коллапсу мировой логистики и мирового производства.

Все это правильно. Как правильно и то, что украинский тыл обязан своим комфортом нашим союзникам. Которые пока что избавляют его от необходимости жить по правилам военного времени. Позволяют на уровне потребительского поведения ничем не отличаться от любого другого европейского города.

Конечно, война перелицовала пространство семейных историй. Одни потеряли работу. Другие потеряли дом. Третьи пошли в волонтерство и жертвуют армии свои доходы. Но при этом те, кто в тылу, могут самостоятельно определять степень своей вовлеченности в происходящее. Государство получило возможность не переводить тыл на военные рельсы и не требовать от каждого – персонального взноса в принудительном порядке.

Так, украинского гражданина отягощает неопределенность. Уменьшение горизонтов планирования. Падение уровня прибылей. Но это все могло бы быть спутником и обычного экономического кризиса, который неоднократно приходилось проживать нашей стране. Если же говорить об ограничениях военного характера, то они исчезли к середине лета 2022 года, когда логистика сумела компенсировать дефицит топлива и перебои с поставками.

Все, что собирает сегодня украинское государство с помощью налогов и таможенных пошлин, идет на армию. Все остальные статьи расходов бюджета финансируют европейские и американские налогоплательщики. И важно помнить, что наша реальность не застрахована от изменений. Что вдруг западный избиратель проголосует за изменение подходов, то украинский тыл почувствует на себе войну гораздо отчетливее, чем мог чувствовать ее до сих пор.

Давайте представим, что Запад сведет свою помощь Киеву до самых лишь оборонных поставок. Ограничит дотации в украинский бюджет. Уменьшит количество финансовой крови, которая ежемесячно вливается в кровеносную систему украинской экономики. И что тогда?

А тогда будет рост налогов и акцизов. Увеличение тарифов на электроэнергию и на газ. включение печатного станка, инфляция. Фиксированный валютный курс. Уменьшение золотовалютных резервов и – как следствие - черный рынок валюты. Подорожание импорта. Топливо либо растет в цене, либо становится дефицитом. К премиальному потреблению зашивают дополнительные сборы. Государство проводит жесткую ревизию статей расходов.

В этот момент украинскому тылу придется становиться тылом воюющей страны. Быть донором государственных расходов. Спонсором социальных расходов. Жертвовать комфортным второстепенным ради сохранения критического первоочередного.

Украинские улицы напоминают европейские именно из-за того, что за нашу войну во многом платим не мы. Нам помогают наши союзники. Мы лишь частично оплачиваем госрасходы - и поэтому мы храним профицит денег на все остальное. Поэтому у властей украинских городов остаются средства на ремонт дорог, плитку для тротуаров и другое "озеленение". Если кто-то думает, что "хуже не будет", он ошибается.

Мы ведем самую масштабную войну на континенте за последние восемьдесят лет. Но именно благодаря союзникам украинский тыл может минимально ощущать на себе последствия. Если у кого-то возникает соблазн "устать от войны", ему следует помнить об обстоятельствах и контексте.

Трезвый взгляд на реальность ценен тем, что помогает не терять с ней связь.

Источник