Чем объясняется "миролюбие" европейских элит?

Либеральные демократии хотят использовать в борьбе с автократиями свое главное конкурентное преимущество: экономический потенциал.

Попробую раскрыть тему "миролюбия" европейских элит. Это, естественно, будет один из аспектов многоярусного наслоения причинно-следственных связей.

Есть три варианта противостояния между либеральным и консервативно-автократическим миром:

Холодная Война.

Горячий мир/Гибридная война.

Прямое столкновение.

Третий пункт в качестве механизма конкуренции исключен по причине огромного ядерного арсенала сторон. Прямая война может стать только финальной кульминацией.

Горячий мир/Гибридная война предполагает очень интенсивное столкновение стран-фронтиров. И здесь усиливаются лишь авторитарные режимы, которые могут директивно перевести свое общество и экономику в режим войны. Это мы сейчас наблюдаем на оси РФ - Ирана - Сирии - Йемена - Китая - КНДР.

Либеральные страны в этом состязании чувствуют себя крайне неуверенно. Во-первых, потому что в таком формате автократии используют свое главное преимущество - директивную вертикаль и потенциал военного развертывания. Для этого нужно лишь одно - решение лидера, лояльность политических элит и государственный заказ. В либеральных демократиях решения формируются в индикативной вертикали. То есть, для экономики нужны стимулы, а для общества необходимо понимание важности глобального противостояния. А эта важность для западного общества неочевидна. Это Путин может себе позволить говорить об "угрозе НАТО," а общество уже подстраивается под эту риторику. С другой стороны, Шольц, Макрон или Сунак могут говорить о "российской угрозе", но общество может и не воспринять такую риторику. И механизмов заставить либеральное общество поверить в это в западных странах нет, так как даже информационную систему нельзя полностью перевести в режим пропаганды. Трудно себе представить, что, например, во Франции будут садить в тюрьму за "отрицание российской угрозы".

То есть, Горячий мир - это постоянное военное усиление автократий, использующих максимальные возможности для ослабления либеральных стран, включая широкий арсенал средств: от блокирования судоходства - до дестабилизации внутри самих западных государств.

Безопасность западного мира в этой модели обеспечивается наличием "фронтиров", которые способны вести войну с автократиями по их методологии (то есть используя пропаганду и мобилизацию общества, если нужно - насильственную). Это, кстати, дает ответ, почему Польша и страны Балтии не могут стать фронтом. Фронт должен быть вне общей системы, то есть использовать те средства и механизмы, которые недопустимы в западном обществе. Это несет существенные риски, ведь если падет фронт, то либеральные демократии окажутся нос к носу с автократиями, набравшими крайне опасную военную форму и самое страшное: инерцию войны. Именно поэтому, стратегическая цель западных демократий заключается в немедленном переходе противостояния с автократиями в режим Холодной Войны.

Так как именно в данном формате, либеральные демократии смогут использовать в борьбе с автократиями свое главное конкурентное преимущество: экономический потенциал, уровень технологий и качество жизни населения. Ведь как раз в таком режиме Запад уже побеждал СССР. И в таком формате, если Холодная война и санкции продлятся еще 20 лет, Запад сможет добиться своих целей в противостоянии с РФ и Китаем.

Конечно, результат этого противостояния далеко неочевиден. Но шансов на успех в этом формате у либеральных стран намного больше, чем в формате Горячего мира. Выбирая ту или иную модель противостояния, необходимо максимально усиливать свои конкурентные преимущества и использовать слабые стороны противника. Именно этим, частично и объясняется "миролюбие" европейских элит.

Источник